Вадим Шакун - Презентация с трупом[СИ]

— Понимаешь, Вик, — зевнув призналась она, в два счета расправившись с гадами–фрицами, — все это как–то скучно. Три пулеметных вышки не имеющих возможности поддерживать связь друг с другом. Патруль всего из трех человек и, согласись, они все время ведут себя как дебилы. Зенитные пулеметы на крыше ориентированы лишь на оборону с воздуха и легко обходятся. А охранники внутри здания? Обычная тактическая задачка для первоклассников.

Я не стал спрашивать, в какой школе задают такие задачки. Когда–то Варька сказала, что ее прошлое меня не касается. И я надеюсь, что никогда не коснется ни меня, ни ее. А на всякий случай продолжаю тренироваться в стрельбе. Хотя, глядя на то, как она машет ногами в спортзале, невольно прихожу к мысли, что Варька в куда большей безопасности, когда она одна, нежели со мной. В одиночку, ей не нужно будет думать о том, как защитить меня.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В одном только отношении совесть мучила меня очень здорово. Я не знаю, где моя хозяйка прожила всю предыдущую жизнь, но вот в том что некоторых вещей она просто не понимает, в этом я уверен.

И вот, день на второй–третий после нашей поездки за шмотками, я решил поговорить с ней всерьез. Сразу же после того, как она «отдала» мне очередные пять поцелуев из обещанных.

— Ты знаешь, Варюша, все эти местные поэты — такая босота.

— Вик, ты что, ревнуешь?

— Да нет, но, Варь… Есть, конечно, Галка, есть ее подружка Шурка, чьи стихи тоже, кстати, я первым верстал, есть, наконец, Юрьич, единственный в этом городе настоящий поэт…

— Какие вещи узнаешь… — ухмыльнулась Варька.

— Варюша, милая сестрена, ты подумай — маленький город, печатных площадей мало, а каждый считающий себя пупом земли дегенерат хочет непременно опубликовать свои вирши…

— Братик, ты не справедлив! Все–таки, поэзия…

— Варька, я знаю поэта, который десятки раз обращался в нашу городскую думу, чтобы ему присвоили звание почетного гражданина города только на том основании, что он такой великий поэт.

— Ты шутишь, что ли?

— Варь, даже в таком маленьком городе, как наш, ты не найдешь ни одного человека, знающего его стихи наизусть. А единственный местный поэт, который более–менее известен стране — это Юрьич. Несколько его песен до сих пор являются шлягерами…

— В этом–то городе и…

Я назвал ей песни и исполнителей. Варька задумалась.

— Это, конечно, не мой вкус… — призналась она.

— Но, пара песенок мне нравится, — сообщил я. — По этому, раз уж они имеют такую известность, я и считаю его единственным состоявшимся поэтом. А остальные… Варь, им всем хочется быть кем–то, а на самом деле они никто…

— Вик…

— Паразиты на теле общества, умеющие скрывать свой паразитизм под сенью затасканно красивых слов и не менее затасканных рифм!

— Братик, успокойся!

— Сестрен, вспомни все, чему я тебя учил. Кто из населяющих этот город существ является самым завистливым, злопамятным и подлым по отношению к себе подобным?

— Твои бывшие коллеги — журналисты.

— Умница. Так вот запомни, что местные поэты, художники и литераторы могут составить более гремучую субстанцию, если их собрать в одном месте в одно и то же время.

Варька задумалась.

— Слушай, Вик, а ты случайно никогда не писал стихи?

— Клянусь своим револьвером. Лет с двадцати пяти я завязал со всяческим стихоблудием. Если хочешь меня позлить, начни декламировать мои тогдашние вирши вслух. Ничто не вызывает у меня большего отвращения.

— Когда–нибудь попробую, — она ухмыльнулась. — Раз уж мы сами не поэты, нам на этой вечеринке бояться нечего.

— Журналистов там тоже будет навалом, — на всякий случай напомнил я.

— Ладно–ладно. Хочешь еще «Бакарди»?

— Спрашиваешь! — от лишнего бокала вечером никогда не откажусь. — Я просто должен был ввести тебя в курс, сестрен. Не думай, пожалуйста, что я такой старый мизантроп…

— Дурачок, — она налила «Бакарди» мне и себе, кинула лед. — Мы всего на всего сходим туда, на людей посмотреть, себя показать…

— Пару девочек подснимем.

— Вик! Бесстыжий ты… — нахмурилась Варька.

— А какого черта?

— Я по Зое скучаю, — призналась она.

Зоя — последняя Варькина подруга находилась сейчас на Кипре. Это Варька решила, что Зое следует отвезти туда свою дочь Ленку. Дело в том, что Ленкин отец — капитан Багров из местного ОВД оказался убийцей. Так получилось, что я его застрелил. Может быть, подобный сюжетный поворот вызвал бы огромный энтузиазм у автора масштаба Вильяма Шекспира. Но я не Шекспир, поэтому, постарайтесь больше никогда не напоминать мне об этом событии.

— Варь…

— Извини, за то, что не вовремя вспомнила — мягко улыбнулась моя хозяйка. — Ладно, сойдемся на том, что ты, пожалуй, прав: пара молодых симпатичных девушек, это именно то, что нам требуется.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Утро дня презентации оказалось на редкость пасмурным и дождливым. Если только слово «дождливо» это именно то, что соответствует беспрерывно льющим сверху потокам воды. Автомобиль Варька брать не стала. С одной стороны верно — не к чему нам выделяться, я даже «Роллекс» и «Зиппо» дома оставил. С другой — скакать на мероприятие пришлось по лужам да еще под зонтиком, который не смотря на свою тридцатибаксовую цену не в состоянии толком укрыть нас обоих.

Сама презентация проходила в одном из городских домов культуры. Слава Богу не в том, старом, где еще не так давно находилась редакция газеты «Городище». С некоторых пор тот дом культуры напоминает мне огромный склеп, если и не забитый трупами сверху до низу… Нет, но уж три–то трупа я там видел собственными глазами.

В новом доме культуры был отличный кинозал мест на пятьсот. Естественно, так много людей на поэтическое мероприятие не явилось и зал был заполнен, если не на половину, то, по крайней мере на треть. Вначале с прочувствованным словом выступил Юрьич. Потом полезли те, кого в разговоре с Варькой я именовал «босотой».

Не буду спорить, наверное каждый человек имеет право на самовыражение. Пусть даже в стихах. Пусть он даже читает эти стихи вслух при таком большом скоплении народа. И пусть даже эти стихи будут полным дерьмом. Я всех прощаю. Может быть только из–за Шурки — Галкиной подружки.

Шурка тоже прочла кое–что вслух. Кстати, на мой взгляд, не слишком плохо. Живя в таком маленьком городе как наш, где этой поэтической братии пруд пруди, мне, поневоле, пришлось обзавестись некоторыми защитными рефлексами. Всем своим знакомым я говорю, что в поэзии ничего не смыслю, в результате чего они считают меня достаточно приятным для общения парнем. На самом деле, с моей точки зрения, в стихах я понимаю достаточно и Шуркины стихи мне понравились. Особенно про собаку. Варьке тоже понравилось. Что–что, а такие вещи я чувствую.

К слову сказать, Шурка и сидела–то с нами рядом. Как раз слева от Варьки.

— Слушай, сестричка, ты бы ее хоть по коленкам погладила, — шепнул я, когда на сцену выскочил один из наших местных самодеятельных танцевальных ансамблей. Два десятка восьмиклассниц в коротеньких юбочках — что может быть лучше.

— Братик, пошел ты… — матерится Варька редко и я сразу же понял, что дело серьезное.

— Ладно–ладно, мешать не буду, — досмотрев взлягивающих ногами нимфеток, я потихоньку начал выбираться из зала. Самое время, на сцену полезла старая карга, слащавые рифмы которой, типа «детки–конфетки» в состоянии свести меня с ума. К счастью выйти в фойе я успел до того, как она закончила вещать в прозе.

— Извините, а у вас сигареты не будет?

Я не сторонник приобщения молодого поколения к порокам, но девчонке в яркой курточке турецко–китайского пошива было явно больше четырнадцати. Захоти она порока, так найдет себе не только сигарету — в этом наше законодательство давно уже пошло ей на встречу. Поить их вот только нельзя.

— Держи, — по крайней мере, мои дорогущие, гораздо менее вредны для здоровья, чем любое дерьмо, которое ей мог бы предложить кто–нибудь другой. — Ты откуда тут?

— С танцев, — она прикурила от купленной мною по дороге дешевой одноразовой зажигалки и небрежно мотнула головой в сторону двери из которой выходили оттанцевавшие свое старлетки. — А тебя зовут Вик?

— Откуда ту знаешь?

— От Лены Багровой.

— От Лены? И что она сказала?

— Что у вас с ней связь.

Это будет слишком литературно, если я напишу «мне стало не по себе», тем более испытать это чувство на протяжении этой истории мне придется не раз. Однако, ни какие другие слова не могли бы верно отразить то, что я тогда почувствовал. Ленка — наверное, я уже это говорил — моя подружка. Ее мать, Зоя, подружка Варьки. Вместе мы провели немало времени в шикарном Варькином особняке и я… Черт, всегда отвлекаюсь! Дело в том, что четырнадцать исполнится Ленке только через четыре с половиной месяца.